Я еще не совсем разобрался в том, нужен ли нам Евросоюз. Я не знаю, что творится в голове у президента, и, честно сказать, его намерения и замыслы, и даже намерения и замыслы конструкторов и строителей европейской интеграции, меня не так уж интересуют. Важен будет, как и всегда, результат.

Объединенная Европа - это попытка реабилитировать великие идеи немцев и Священную Римскую империю германской нации? Или речь идет о франкской империи Карла Великого? Играет ли какую-то роль возвращение к власти феодальной элиты и попытки вернуться к доминирующему положению католической церкви? Или же речь идет всего лишь о едином рынке, а все остальное - это просто фасад, благодаря которому мы, не собственники, не должны разобраться в том, что происходит? Или, может быть, у Аденауэра и Шумана (у христиан? у консерваторов?) были действительно ценные с исторической точки зрения мечты, утремленные к вечному миру?

В одном я со Штепаном Котрбой соглашусь: в течение ближайших лет речь в первую очередь будет идти о таких земных вещах, как сырье. Человечество находится в таком положении, когда энергетическое сырье заменить нечем. Значение России быстро растет, и, если Китай и Россия договорятся назло Европе (а из-за европейской надменности и ругани это пока вполне вероятно), через 10-20 лет нам придется совсем несладко. Единственный способ оградить себя от этого - полное и как можно скорейшее вступление Европы в некий союз, который в экономике и политике был бы не слабее Китая, а это значит, что в свою компанию придется взять и Россию. Тогда уже надо будет принять и единую политику в тех основных областях, которые делают государство государством и пока еще остаются нетронутыми - это все от обороны и налогов до энергетики и социальной сферы. Все антироссийские выступления сторонников Гавела и Вондры - это по сути попытка скрыть то, что от проамериканского сценария развития событий личную выгоду могут получить разве что они сами, причем за счет нас всех.

Возможно и то, что Германия и Франция будут по-прежнему самостоятельно общаться с Россией для того, чтобы обеспечить свои собственные энергетические потребности, а прятать все эти переговоры будут за красивыми фразами о Европе. Такую Европу я не хочу. Но вопрос в том, какая для нас может быть альтернатива, если она здесь вообще существует. Этим мы должны были заниматься уже тогда, когда закладывались основы нашей экономики, которая сегодня на 80% зависит от Германии. Вацлав Клаус принимал участие в этом процессе, и это существенно мешает ему верить, когда сегодня он, видите ли, сражается за наши национальные интересы. Если быть точным, Клаус не то что бы участвовал в заложении основ нашей экономики, просто его пассивная позиция (′авось′ и ′посмотрим, что будет′) стала причиной катастрофы: следующее правительство, желавшее избежать того, что люди с дубинами и вилами выйдут на улицы уже после 1997 года, сделало самое простое, что можно было придумать - экономику отдали нечешскому (читайте ′немецкому′) капиталу. Так что, мы де-факто семнадцатая федеративная земля, причем у нас немецкие фирмы во время кризиса не должны беспокоиться ни о каких ограничениях, прописанных в немецком социальном законодательстве, и не должны платить то, чтобы они были бы обязаны заплатить в Германии: Короче говоря, мы задний двор, прихожая для прислуги. То, чем в кризис жертвуют в первую очередь.

Некоторые состоятельные немцы и австрийцы уже с нетерпением ждут, когда у нас за деньги (или бесплатно, по решению европейских судов) можно будет получать сельскохозяйственные земли, которые совсем скоро будут таким же ценным товаром, как и российские запасы нефти и газа. И это мне не нравится гораздо больше, чем смутная опасность того, что пражанам из домов в Судетах придется переезжать вглубь страны, потому что потомки переселенных владельцев этих домов начнут предъявлять претензии. Вам, наверное, известно о чехах, которые боятся потерять земли в пограничных областях, где они хотят вести хозяйство? Сколько человек из тех, кто как уполномоченное лицо получил землю ликвидированных колхозов, действительно занимаются на этой земле хозяйством? Не смейтесь, но 99% продали землю первому попавшемуся жулику и поехали отдыхать в Грецию, на этом закончился их интерес к делу предков-крестьян, которые в 50-е годы отдали свои угодья колхозам. А те, кто на пограничных территориях арендует земли, бывшие в собственности у государства? Эти люди (в основном они принадлежат к церковным и дворянским родам) на своих гектарах ведут не хозяйство, а предпринимательскую деятельность, в чем здесь разница, сможет объяснить любой добросовестный крестьянин. (Хвала и почет всем тем, кто в этом случае является исключением, я прошу прощение за экспрессивные выражения и обобщения). Что страшнее для продовольственной безопасности и политического развития Чехии: то, что пограничные сельскохозяйственные угодья могут оказаться в собственности у немцев, или то, что некоторые чешские ′предприниматели′, связанные с политическо-юридической мафией, втихаря присвоили сотни тысяч гектаров? Чешские феодалы нам понравятся больше, чем немецкие капиталисты? Кто из них будет более беспощадным и алчным, кто (а может, и те, и другие? Ворон ворону глаз не выклюет:) будет драть с нас кожу? Я снова повторяю: важны не намерения, а результаты. У первого правительства Клауса в 1992-1996 годах, может быть, и были какие-то намерения, но результат их деятельности как раз предзнаменовал то, против чего Клаус (уже в другой должности) сейчас так рьяно хочет бороться. Но здесь ему не удастся заговорить нас, даже если от злости он подпрыгнет на 120 сантиметров и будет фыркать, как хомяк.

Итак, заключение: Европа нам нужна, но какая? Точно не ′двухскоростная′ Европа, для возникновения которой новые страны при поддержке некоторых корыстных структур делают все возможное. Швейцарией мы никогда не станем, и чешский анклав посередине Европы явно понравится только тем подстреленным гусям, которые сейчас гогочут громче всех. Давайте задумаемся над тем, что Соединенные Штаты Европы и Россия, которая будет присоединена каким-нибудь свободным способом, например через конфедерацию, с единой политикой в области обороны, энергетики, валюты и налогов - это неединственный разумный ответ на те угрозы, которые уже есть и которые еще могут возникнуть. Я не боюсь в таких Соединенных Штатах потерять свою национальную, языковую или культурную идентичность. (Даже в таком государственном образовании никто никому не укажет на общество потребления, которое все равно является наднациональным, и которое чешских Новаков волнует в первую очередь, ведь и в Брюсселе боятся, что на улицы выйдут с вилами и дубинками:) Только вот если мы не захотим принять то немногое, что нас объединяет, что Европа уже успела построить и что может стать фундаментом в будущем (и пусть во время прошлого строительства кто-то преследовал корыстные интересы), тогда мы рискуем пасть и стать безвестной бывшей провинцией умирающей империи.

Политики могут себе позволить только то, что им позволяем мы. Они, в конце концов, только отражение нас как народа, как общества. Поэтому это мы должны четко объяснить им, чего мы собственно хотим. За нас это никто не сделает.

 

Йиндржих Калоус,

"Britske listy", Чехия