Американский экономист Джон Хёфле уверен, что предпринимаемые в США и по всему миру меры по спасению финансового сектора направлены на решение не той проблемы и не теми методами. Они только усугубляют, а не исправляют ситуацию. Почему, несмотря на триллионы долларов, вброшенных в финансовую систему за прошедший год, экономика по-прежнему стремительно падает? Не потому ли, что подход, который мы применяем, неверный в своей основе? Министр финансов США Генри Полсон (Henry Paulson) и другие корифеи настаивают, что планы спасения «работают», что требуется только время, но результаты не соответствуют их заявлениям. Как мы неоднократно показывали, так называемая «коррекция в секторе недвижимости», являющаяся, по утверждению Полсона, коренной причиной кризиса, была вызвана действиями банков, которые использовали ипотечный долг как источник роста «пузыря» деривативов. Именно этот пузырь деривативов лопнул, обвалив заодно и ипотечный рынок.

Более того, попытка разрешить кризис за счет вливания в систему денег принципиально несостоятельна. Не может быть никакого чисто финансового решения, неважно, сколько денег будет напечатано, поскольку ответ нужно искать в сфере физической экономики. Чтобы выжить, мы должны говорить о физической экономике, о модернизации инфраструктуры и производственной базы, опираясь на новые физические принципы.

В рамках нынешней англо-голландской либеральной монетарной модели производительные ресурсы глобальной экономики систематически уничтожались, национальные экономики вытеснял империализм, называемый глобализацией. США, ведущая мировая индустриальная держава, оказалась одним из объектов этого давления: научно-технологический потенциал, производственная база и инфраструктура страны, тщательно выстраивавшаяся не одним поколением, были забыты ради ложных перспектив финансовой и информационной эры.

Когда-то государство с самой продуктивной экономикой на планете, мы превратились в страну должников, с каждым годом все более погрязающей в долгах. По мере роста задолженности банкиры перевели ее в «забалансовый» виртуальный мир, где господствуют спекуляции. В результате в течение нескольких лет наблюдался рост многоквадриллионной «заразы», известной как рынок деривативов, который взорвался в середине 2007 года, обвалив заодно весь глобальный финансовый рынок.

Сейчас мы становимся свидетелями смерти всей системы, когда банки, хедж-фонды и другие институты отчаянно пытаются защититься от последствий тех событий 2007 года. Короли Уолл-Стрит — гигантские инвестбанки — прекратили существование либо по причине банкротства, либо в результате слияния или превращения в банковские холдинги. Крушение распространяется и на остальные институты, хедж-фонды, фонды прямых инвестиций, фонды денежного рынка и т. д.

Ликвидируется сама система — гигантская пирамида, оказавшаяся несостоятельной. Стало ясно, что финансовые инструменты, которым когда-то приписывали значительную ценность, сейчас не стоят ничего.

Держатели этих пустых фантиков не готовы просто смириться с судьбой. Напротив, они требуют и получают огромные суммы финансовой помощи от правительств и населения (налогоплательщиков). Это крупнейшее перераспределение богатства в истории и крупнейшая афера — и они ждут большего.

Британцы выступают в авангарде, призывая центробанки «напечатать» столько денег, сколько требуется для покрытия убытков. Им хорошо известно, что такие действия приведут к взрыву гиперинфляции, но им все равно. Они просто хотят получить деньги, и прямо сейчас. Добрые экономисты банка HSBC, который полагает, что нам нужен новый Ялмар Шахт (Hjalmar Schacht — министр финансов нацистского режима), открыто призывают включить печатные станки, требуют, чтобы ФРС помимо ценных бумаг, «обеспеченных» ипотечными и другими кредитами, начала покупать корпоративные облигации. Лондонский еженедельник Economist считает необходимым забыть «осторожную политику маленьких шагов», имея в виду программу спасения, как будто 8 трлн долларов за один год уже само по себе не является полным безумием.

В США демократы обсуждают новый пакет стимулирующих мер объемом около 500 млрд долларов, при этом некоторые экономисты выступают за 1 трлн долларов и более. Глава ФРС Бен Бернанке, будучи уже много лет поборником методики «печатного станка», 21 ноября 2002 года выступил перед Национальным клубом экономистов (National Economists Club) в Вашингтоне с докладом, в котором отметил, что «у американского правительства есть технология, называемая «печатный станок» (или сегодня его электронный эквивалент), которая позволяет производить столько долларов, сколько нужно, практически при нулевых издержках» и это поможет побороть дефляцию за счет увеличения денежной массы. «Такие вливания, — говорил он, — в конце концов развернут тенденцию дефляции».

В соответствии с Законом о чрезвычайной экономической стабилизации (Emergency Economic Stabilization Act), Министерство финансов создало программу поддержки системно-значимых проблемных институтов («Systemically Significant Failing
Institutions Program»), чтобы исключить сценарий, при котором банкротство какого-то одного института может повлечь за собой цепную реакцию обрушения.

Скорый коллапс американского автопрома, начинающийся с заявлений, что General Motors без помощи правительства не протянет до следующего месяца — это только самый острый момент широкомасштабного экономического краха. Примерно у половины американских компаний кредитные рейтинги субинвестиционные, иначе говоря — мусорные.

Крушение экономики проявляется и в опубликованных в начале декабря показателях занятости, которые демонстрируют стремительный рост безработицы и падение числа рабочих мест во многих сферах. Статистика рынка труда необъективна — реальный уровень безработицы примерно вдвое выше официального, и состав категорий в рабочем порядке корректируется так, чтобы скрыть падение занятости в обрабатывающей промышленности, но даже при таком раскладе наблюдаемая тенденция вызывает тревогу. Экономика перешла в свободное падение.

На фоне снижения занятости невыплаты по ипотеке будут расти еще быстрее, так же как и дефолты по кредитным картам и другим видам потребительского финансирования. Это приведет к новым убыткам для банков, которые еще больше ограничат кредитование, что вызовет новые потери на рынке труда, и так далее и далее по зловещему замкнутому кругу.

Попытки решить эту проблему включением печатного станка не остановят падение стоимости финансовых активов, но спровоцируют гиперинфляцию. Безумные призывы о фактически неограниченном росте денежной массы – это путь к крушению доллара и краху всего, что осталось от нашей экономики.

Далее корпорации, которые посылают толпы своих лоббистов в Вашингтон, надеясь получить свой кусок пирога. Разумеется, первые на очереди - банки, жадно глотающие деньги, как будто они на грани смерти, что так и есть. Очень активно применяется вариант преобразования в банковский холдинг, которое позволяет пробраться к кормящей руке и претендовать на помощь государства. Даже малые крупицы, остающиеся после кормления «старших товарищей», вызывают большой ажиотаж. В дополнение ко всему – страховые компании, хедж-фонды, фонды прямых инвестиций, финансовые компании – любые организации, которые могут аргументировано отнести себя к финансовому сектору – все бьются за кусок «спасительного» пирога.

Сегодняшняя суета вокруг «спасения» американского автопрома — наглядный тому пример. Меры, которые сейчас обсуждаются, будут не более эффективны, чем спасение банков, и по сути они являются продолжением программы банковской поддержки.

Автомобильная промышленность, как и большинство отраслей американской экономики, была превращена в придаток финансовой системы. С точки зрения банкиров, основной продукт в Детройте – это кредит на легковой или грузовой автомобиль, при этом само производство этих машин скорее рассматривается как необходимый побочный продукт, подобно тому, как жилье строилось в основном для того, чтобы можно было развивать ипотеку. Подпитка долговой машины стала задачей номер один.

Американский автосектор, с характерным для него частым изменением стилей и плановым старением моделей, был построен так, чтобы максимизировать оборот и таким образом создавать долговые обязательства. Размещение облигаций автопроизводителей и продажи автомобилей обеспечивали стабильный денежный поток для Уолл-стрит.

Когда автопроизводители начали сталкиваться с серьезными трудностями в 2005 году, финансовые паразиты вмешались в ситуацию, чтобы защитить не рабочих и не производство, а бумажки. Банкир Феликс Рогатин (Felix Rohatyn) и хедж-фонд Cerberus и корпоративный рейдер и магнат индустрии казино Керк Керкорян (Kirk Kerkorian) в числе прочих были переброшены в автосектор, чтобы поддержать долговой поток.
Тогда Линдон Ларуш (Lyndon LaRouche) предложил спасти автопром и перевести свободные мощности и неработающие станки на выпуск оборудования и комплектующих, необходимых для перестройки американской инфраструктуры и производственной базы. Вместо создания автомобилей, которые не продавались и были не нужны обществу, автосектор мог бы использовать свой потенциал для строительства атомных станций, металлургических заводов, поездов на магнитной подвеске и всего, что так необходимо сегодня.

Финансисты, которые решительно были настроены помешать такому рассвету технологического развития, заблокировали план Ларуша, и таким образом окончательно решили судьбу автосектора. То, что происходит сегодня, является неизбежным следствием их действий.

Американский автопром мертв, основные производители банкроты, их бизнес уничтожили высокие цены на бензин, коллапс финансового рынка и их собственная глупость. Чтобы выжить, им необходимо воспользоваться советом Ларуша и перестать быть придатком банковского сектора.

Последствия того, что мы позволили паразитам захватить нашу экономику, распространяются далеко за пределами Детройта. Мы видим распад глобальной экономики в целом.

Один из тревожных сигналов распада можно заметить в транспортной отрасли, где объемы перевозок стремительно падают. Океанские грузовые суда ставятся на консервацию, заказы на новые корабли отменяются. Объем контейнерных грузов в портах Лос-Анджелеса и Лонг-Бича, ключевых в торговле США с азиатскими партнерами, сократился в ноябре на 10% по сравнению с ноябрем 2007 года. Спад в сегменте перевозок сказывается и на американском железнодорожном секторе, где вагонные грузы сократились в октябре на 10% по сравнению с аналогичным показателем прошлого года, поставки нового подвижного состава в 2009 году, по прогнозам, резко упадут.

Сильный спад происходит в добывающем секторе, производители уменьшают объемы выпуска в связи с понижением спроса и цен. Компания Rio Tinto, один из крупнейших добывающих концернов в мире и ключевая фирма самой британской финансовой империи, объявила о сокращении штата на 13%, выставила на продажу многие свои предприятия и снизила капитальные расходы.

Свертывание объемов производства и транспортировки грузов означает нарушение глобальной цепи поставок. Если нет добычи и поставки руд, то не будет удобрений для сельского хозяйства и металлов для обрабатывающей промышленности, что окажет разрушительное влияние на экономику.

Финансовый кризис отрицательно сказывается и на занятости в США. Число американцев, впервые подавших заявку на пособие по безработице, на первой неделе декабря выросло на 58000 до 573000, достигнув максимума за 26 лет. С начала года по октябрь количество объявленных сокращений в корпоративном секторе уже превысило показатель за полный 2007 год и 2006 год. Часть сокращений приходится на производственный сектор, но большинство — на сферу обслуживания и финансовую отрасль. С октября было объявлено о 92000 увольнений в инвестиционно-банковском бизнесе, по мере консолидации банковской отрасли можно ожидать увеличения этой цифры.

Стремительно распадается вся модель глобализации и постиндустриального общества. Променяв промышленный потенциал на аутсорсинг производства и выбрав локомотивами экономики сферу услуг, информации и финансов, мы по всем фронтам сами себя ставим в очень плохое положение. В то же время страны, куда мы перенесли производство, в частности, Китай, тоже испытывают серьезные трудности ввиду сокращения грузоперевозок и падения потребительского спроса в Европе и США.

Есть способ остановить этот коллапс, но он подразумевает, что мы должны забыть о спасении этих пустых денежных фантиков и переключиться с реалий финансового сектора на реалии физической экономики. Мы не можем и не должны пытаться бороться за фиктивные ценности деривативов и ценных бумаг, которые возникли в рамках этого рынка. Вместо этого мы должны переключить все внимание на спасение людей, защиту важнейших составляющих, от которых зависит человеческая жизнь. Какой толк в деривативах, если нет продовольствия или электричества? Мы должны прекратить эти безумные меры финансовой помощи, пока это возможно, прежде чем гиперинфляция уничтожит доллар. Этого еще можно избежать, если для нас на первом месте будет разум, а не жадность, человечество, а не деньги.

Джон Хёфле эксперт EIR по банковскому сектору