В начале третьего тысячелетия мир столкнулся с явлением, которое можно условно назвать отсутствием парадигмы. Речь идет об отсутствии «прорывных» идей, способных и вывести человечество на новый уровень внутрисистемного (если мы продолжаем рассматривать мир как системную целостность) равновесия, и решить те параметрические проблемы, которые мы получили в наследство от века двадцатого (демографический «взрыв» в переходных обществах, занятость, деградация среды обитания, нарастание хаотических тенденций в поведении международной системы и т.п.).

Социальный прогноз развития человечества, таким образом, должен включать в себя четкую систему критериев, позволяющих на трех основных «срезах» / уровнях – международном, региональном и национальном – управлять, насколько это возможно, факторами анархии и порядка, сделать поведение мировой системы относительно предсказуемым и не подрывающим достигнутой ею целостности.

Однако мы имеем дело с несколькими обстоятельствами, которые объективно мешают достигнуть обозначенных выше целей, то есть устойчивости и поступательности мирового развития. Контурно обозначим их.

1. Социальная структура обществ большинства стран пока не готова спонтанно и положительно реагировать на импульсы модернизации, генерируемые научно-технической революцией и явлениями, производными от нее. Результатом подобной неподготовленности являются «цивилизационные разломы» и «межцивилизационные конфликты», которые - суть иноназвание углубляющихся диспропорций и дисфункций мирового развития. Дезорганизации обширных пространств на «периферии» международной системы немало способствовал и «вашингтонский консенсус», самой логикой своей институционализации увеличивший в 90-е годы прошлого века дистанцию между лидерами глобализации и «остальными», т.е. основной частью человечества. Перспектива вселенского «бунта нищих» начинает всерьез беспокоить «золотой миллиард» и его элиты.

2. Система международных институтов, сформировавшаяся после Второй мировой войны, оказалась неспособна реагировать на новые вызовы, которые затрагивают сами основы внутринационального и мирового устройства. До сих пор среди мировых элит отсутствует ясность в понимании преобразования этих институтов, либо тотального отказа от «изживших» себя инструментов и механизмов и замены их волей США, явно не справляющихся с управлением мировыми процессами. Нерешенность данной проблемы имеет следствием волнообразное нарастание таких серьезных явлений, как фактический демонтаж режима нераспространения ядерного оружия, ядерных материалов и «опасных» технологий, а также угрожающее разрастание локальных и региональных конфликтов.

3. Кризис современного обществознания делает гипотетическим планирование национального, регионального и мирового развития, тогда как появление «прорывных» направлений в данной области, по-видимому, потребует серьезной ревизии ныне господствующих представлений и поведенческих моделей, прежде всего в странах «золотого миллиарда». Преобразовательный потенциал науки может дать кумулятивный эффект нового, инновационного качества при выполнении двух предварительных условий: 1) отказа от господствующих идеологических концепций как от утративших связь с быстро меняющейся мировой, региональной и национальной реальностью; 2) активного развития горизонтальных кооперационных связей между учеными различных стран на независимой от политической власти основе. Подобная кооперация тем более необходима, что целые континенты (например, Африка) уже начинают выпадать из алгоритма развития техногенной цивилизации. Управление мировыми процессами должно в качестве первого и главного предварительного условия предполагать прогрессирующее снижение социальной напряженности в переходных обществах, которая обрела уже явные признаки миро-параметрической проблемы.

4. Увеличение преобразовательного потенциала науки непосредственно диктуется качественным усложнением стоящих перед мировым сообществом и его членами проблем и очевидной «архаизацией» мировых политических элит, не способных адекватно реагировать на новые вызовы, лишь частично порожденные распадом биполярного мира (Ирак). Усиление влияния науки на политику касается не в последнюю очередь разработки новых концепций безопасности, учитывающих ограничения новых тенденций в распространении ядерных технологий. Интеллектуальное наполнение политической деятельности уже зафиксировано в зарубежном обществознании в виде категории «неформальная дипломатия».

5. Повышение интеллектуальной вооруженности политического класса позволит ввести в общественный дискурс необходимые категории «нравственность» и «ответственность» в качестве основополагающих принципов политической деятельности.

6. Понимание взаимной зависимости даст возможность более действенно решать такие параметрические проблемы, как распределение ресурсов Земли, перегрев атмосферы, ограничение потребления во имя устойчивого развития для всех и каждого.

Новая парадигма мирового развития формируется в ходе жесткого противодействия сил «старого порядка» назревшим глобальным переменам. Нетрудно догадаться: силы эти возглавляет Америка, и для нее это действительно «последний и решительный бой». Спектр воздействия на мировую ситуацию, в свете переживаемых Западом финансово-экономического и энергетического кризисов, сузился до расширения сферы действия северо-атлантических структур (в т.ч. и в зону АТР – «Восточное НАТО» ) и создания по возможности всемирной системы противоракетной обороны (ПРО). Цель американцев очевидна: искусное комбинирование действием двух этих факторов должно, по мнению их стратегов, маргинализировать основную часть субъектов мирополитических процессов, заставить их смириться со сложившимся мировым порядком. Понятно, что «вассализация» России выступает важным элементом подобного стратегического замысла. Интересно, что похожая участь уготована и Китаю, проявляющему все новые признаки самостоятельного мирополитического поведения. Угрозы бойкота Олимпиады-2008 добавляют руководству КНР сомнения относительно истинных мотивов и целей Запада) в отношениях с их страной. Объективно подобная тактика США (никак не получается назвать такую линию поведения стратегией) стимулирует дальнейшее сближение Пекина и Москвы на почве противодействия международному авантюризму, указывает на необходимость скорейшей институционализации двуединой политики – форсированной модернизации экономики с определяющим участием научно-технических факторов («soft power») и неотложного создания высокотехнологичных систем вооружений, способных «аннигилировать» реальные и потенциальные угрозы нашей национальной безопасности («hard power»).

При оценке возможных намерений США нам всегда необходимо помнить: Америка столкнулась с перспективой утраты своего исключительного геополитического статуса, по сути дела, впервые в своей истории; уже одна теоретическая возможность потери колоссальных геоэкономических преимуществ может толкнуть политический класс этой страны на импульсивные действия, которые необходимо парировать не риторикой, но всей совокупностью политэкономических и военно-технических средств, находящихся в нашем распоряжении. Чтобы в ближайшие 5-7 лет выстоять, нам необходимо безотлагательно отказаться от обветшавших идей «рурализации» экономики и раз и навсегда встать на путь быстрого, определяемого жесткими императивами мировой ситуации научно-технического развития России.

Преобразование американоцентричного мира в содержательную многополярность, очевидно, займет как минимум десятилетие. Претензии России на превращение в реальный «центр силы» должны быть обоснованы вескими аргументами политической экономии: диверсифицированной экономикой с системообразующей ролью «новых» технологических укладов. Только выполнив это предварительное условие, наша страна сможет, умело сочетая во внешнеполитической деятельности факторы «soft power» и «hard power», превратиться в одну из несущих конструкций нового, многополярного мира.

 

 

Андрей ВОЛОДИН